Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

Слово «отдыхающий» резануло его слух так же, как и «штука».

«Странный способ обозначить человека — имя существительное, именем прилагательным», — подумал он.

— Посиди в холодке, — сказал новый сосед, когда Тамара ушла, — отдышись, а потом я тебе все покажу, хозяйство небольшое: умывальник, душ, гальюн и плита в летней кухне за отдельную плату. Вдруг тебе захочется самому себе готовить… Раньше наш с тобой сарайчик был летней кухней, но хозяева решили, что это слишком жирно, и сделали из него еще одну комнату для отдыхающих, а летнюю кухню соорудили в углу двора из горбыля, шучу, шучу… нормальная кухня, только в два раза меньше нашей с тобой конуры… Но ты не переживай, конура наша — самое то… Прохладней места в этом доме нет, и тебе с твоими сосудами только тут и жить.

Он и на этот раз оказался прав. Прохлада сарайчика быстро привела его в себя, и уже через полчаса они вышли во двор, где столкнулись с загорелой женщиной с бигудями на черных, казалось, и без того вьющихся волосах.

— Новенький? — спросила женщина и оглядела его с ног до головы так же, как и Тамара. — С новеньких у нас причитается…

— Знакомься, Влад, — прервал женщину Мишка. — Это Магда… красавица… ростовчанка… каждый год приезжает сюда отдыхать… с сыном…

Пока он говорил, Магда, кокетливо склонив голову к плечу, благосклонно слушала его, но, как только Мишка сказал «с сыном», перебила:

— Хватит трепаться, — сказала она и пошла куда-то, покачивая бедрами так, как при ее стройной фигуре она не должна была покачивать.

— Ну вот, — деланно возмутился Мишка, — а мы как раз с этого места осмотр хотели начать…

— Перебьетесь, — ответила Магда и скрылась за дверью уборной.

— Она здесь свой человек, — заговорил его добродетель после некоторого молчания. — Это ее сын Сашка играл в домино с хозяйским внуком Игорьком, когда мы пришли. Магда с хозяйкой почти подруги. Вообще-то, ее Матреной зовут, но на отдыхе она становится Магдой… А работает она провизором…

— Кем? — не расслышал он.

— Провизором, — повторил Мишка и, думая, что он не понял значения этого слова, пояснил: — Аптекарем, значит… Она хозяйке дефицитные лекарства привозит. Вот это душ…

Душ представлял собой будочку, обтянутую непрозрачной полиэтиленовой пленкой, вместо крыши над будочкой возвышался плоский алюминиевый бак.

Потом Мишка ввел его в кухоньку, показал большой холодильник, уведомил, что пользоваться им можно тоже за отдельную плату, и открыл дверь на улицу, где они снова столкнулись с Магдой.

— Дак, когда прописываться будете, — спросила Магда, обворожительно, по ее мнению, улыбаясь.

— Тебе бы только прописываться, — прикрыл соседа Мишка, ощутив, что тот не настроен на контакты с кем бы то ни было.

— Ух-ух, — сказала на это Магда и ушла в дом, а Мишка подвел его к забору и ткнул пальцем в деревянный щит, прислоненный к ограде:

— А теперь я тебе покажу то, чего никто из проживающих здесь не знает, потому что большинство из них люди семейные, благовоспитанные и по ночам в городе не шляются… Здесь ты будешь перелезать через забор, когда задержишься в городе после одиннадцати… После одиннадцати хозяйка спускает собаку с цепи, и та свободно бегает по той половине двора.

— И облаивает всех, кто находится на этой половине, — пошутил он.

— Нет, — серьезно заметил Мишка, — самое удивительное, что пес лает только тогда, когда люди находятся на той, хозяйской половине двора, а эта вроде как не его территория.

Так незаметно за разговорами они осмотрели «хозяйство» и вернулись в сарайчик.

— Ты сегодня никуда не ходи, — сказал Мишка. — Перекусить у нас есть что. Я, сам понимаешь, по поводу встречи сабантуйчик готовил. У меня в холодильнике ветчина и прочая закусь. Не пропадать же добру. А заодно мы тебя пропишем… Водку пьешь?

— А что с невестой? — спросил он, хотя давно знал, что с ней, но надо было как-то отвлечь Мишку от темы предстоящей пьянки.

— Не отпустило начальство. Она у меня девушка ответственная, в банке работает, в Н-ске… Сибакадембанк, слышал?

— Да, — ответил он, радуясь в душе, что уводит разговор в сторону, но ошибся.

— А ты думаешь, я тебя случайно подцепил? Я тебя заметил, когда ты с пассажирами выходил, а потом снова у комка увидел. Ты был зеленый совсем… Как насчет сабантуйчика?

— Нет, — резко ответил он и содрогнулся, представив, что водка в такую жару приведет его к головным болям, от которых он успел отвыкнуть за последние три месяца. — Ты устраивай сабантуйчик хозяевам и друзьям, а я отдохну, побуду дома, потому что я себя скверно чувствую, боюсь, как бы мне хуже не было и не пришлось лететь обратно.

— Ну это ты напрасно, — сказал Мишка, — я тебе так скажу. Время для отдыха ты выбрал не самое лучшее, но все будет хорошо, и тебя из Сочи потом палкой не выгонишь, как сейчас меня… И ты не раскисай, потому что все болезни от нервов… Поэтому плюй на все и пойдем со мной под навес. У тебя все хорошо, хозяйке ты понравился, а она кого попало на жительство не берет. Магда на тебя глаз положила…

— Нет, нет, — перебил он, — я лягу спать, тем более что в Н-ске сейчас не шесть вечера, а десять… Так что ты без меня.

— Ну как хочешь, — проронил Мишка и пошел в летнюю кухню, где в холодильнике лежала закуска к предстоящему сабантуйчику.

— О-о, — удивился сосед, появившись в комнате через полчаса, — ты и правда улегся, а я…

Так как он ничего не ответил и даже не обернулся, Мишка не стал продолжать. Было слышно, как он сопит, отрезая ветчину и готовя бутерброды, лезет в шкаф, звенит бутылками и уходит, плотно притворив двери.

Потом было слышно, как шумит застолье, как перекрывавший всех мужской бас рассказывает анекдоты, реакция на которые была неодинаковой и неодновременной, первыми смеялись мужчины, потом женщины, причем делали это более сдержанно, а затем голос, принадлежащий Магде, вопрошал:

— Ну, а суть в чем? Суть-то в чем?

За этими словами следовал взрыв смеха, женского и мужского, а затем другой женский голос говорил:

— В песок с-суть, в песок…

Потом он заснул и проснулся от возни на крыльце их сарайчика. Прислушавшись, он понял, это Магда рвалась в сарайчик, чтобы пригласить новенького к столу, а кто-то из мужчин мешал ей осуществить эту затею. В конце концов Магда разошлась, стала ругаться и говорить, что все мужчины сволочи. Они строят из себя скромняг поначалу, а потом выясняется, что они пьют, как лошади, и все алкоголики…

Закончилось все неожиданно. Послышался мальчишеский голос:

— Опять, опять…

— Опять, опять, — но в другой интонации передразнила сына Магда, и возня прекратилась.

После этого он погрузился в какое-то странное состояние: и сон не сон, и явь не явь. Смутно слышал, как разошлись люди из-под навеса, как лаял пес. Пес носился за сеткой, но уже не гремел цепью. Слышал, как притащился возбужденный водкой и светской беседой Мишка.

— Влад, ты спишь? — спросил он и, хотя ответа не получил, продолжил говорить, не то с ним не то с самим собой. — Давай, давай, отсыпайся… Завтра на пляж пойдем… Я тебе все покажу, все расскажу… Лучше меня этого никто не сделает… Я в Сочи пять лет подряд езжу… Я уже сросся с Сочи… Меня нужда заставляет сюда приезжать…

Еще раз он проснулся в четыре часа ночи: сказалась разница во времени, на улице было еще темно. Он сходил в уборную, был облаян собакой и вернулся в кровать.

Мишка спал сном, который зовется беспробудным.

«Что за нужда заставляет его приезжать в Сочи пятый год подряд? — подумал он. — Непохоже, чтобы эта нужда была похожа на мою…» Но тут же спохватился, вспомнив рекомендации Купрейчика, своего последнего лечащего врача: «Не возвращайся к своей болезни даже в мыслях, потому что болезнь — это ты».

Отогнав мысли о болезни, он вытянулся на кровати и занялся релаксацией:

— Мышцы моего лица расслаблены, мышцы затылка расслаблены, язык расслабляется, превращается в кисель, приятное тепло разливается в области шеи…

— Влад Высоцкий — так назвали вновь открытую звезду советские астрономы, это сделано в целях увековечения памяти известного актера, поэта, барда и нашего современника, — говорил чей-то голос. — Таким образом… Влад, Влад, просыпайся…

«Причем тут Влад, кто такой Влад?» — пронеслось у него в голове, и он открыл глаза.

— Ну и горазд же ты спать, землячок, — сказал Мишка. — Едва тебя добудился, а, между прочим, уже двенадцатый час. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хреново, — отшутился он. Разумеется, он действительно чувствовал себя плохо, но не настолько, чтобы иметь при себе заботливую сиделку в возрасте до тридцати лет с фигурой культуриста и специальностью музыкального руководителя.

А Мишка, между тем, порылся в тумбочке и шкафу и вернулся к своей кровати с бумажником и пачкой денег. Перебрав их, именно перебрав, а не пересчитав, он сказал: